Актер и воин Владимир Ращук: Война — это не фильм, а реальность, и в ней участвуют все.

Какова сегодняшняя миссия украинского кино? Почему некоторые режиссеры используют войну для хайпа? Почему все будут вовлечены в борьбу? Как вырастить поколение националистов и следует ли запрещать русский язык? На эти вопросы ответил известный украинский актер, спортсмен и военнослужащий, кавалер ордена "За мужество" III степени Владимир Ращук.

Для многих мужчин призывного возраста возможность продолжать заниматься любимым делом стала мечтой. Мы все чаще слышим, что режиссеры откладывают свои проекты, чтобы пойти на службу. Некоторые из них не возвращаются к своей профессии с 2022 года.

Владимир Ращук - актер, который стал известен благодаря роли в "Чорному вороні" до начала полномасштабного вторжения и стал командиром 7-й роты 3-го Батальона "Свобода" после. В настоящее время его единственные роли - это осознанные проекты, в которых ищут военного для исполнения идентичной роли, и приходится ждать, пока его отпустят по боевым задачам.

РБК-Украина удалось пообщаться с Владимиром в Киеве - о актерах, которые надевают военную форму ради кадра, пробах в окопах, Ирине Фарион и о том, как воспитать националистов в своих детях и в себе.

– Недавно вышла вторая половина сериала с вами - "Прикордонники". О чем он для вас и почему вы, действующий военнослужащий, согласились на эту роль?

– Я был на фронте, мне позвонили и спросили, могу ли я записать пробы. Пробы на фронте - это всегда очень специфическая ситуация. И они записываются довольно экстравагантно, особенно когда необходимо сыграть диалог с женщиной, и это приходится делать с моими побратимами. На фоне обстрелов и разрушений. Я подошел на роль, поэтому они были готовы ждать, пока мне разрешат поехать на съемки. У меня здесь всегда война, но процесс съемки не двигался три месяца, пока меня не отпустили. Это меня подкупило. Позже мне сказали, что для них было важно, чтобы актер был военным и через моего персонажа транслировалась вся правда войны.

Своих курсантов я учил, объяснял, как обращаться с оружием, проводил обучение. Не знаю, как бы это делал просто какой-то актер, пришедший с улицы. Я считаю, что иначе и быть не может. Особенно сейчас мне нравится, когда именно актеры-воины, которые действительно воевали, а не просто говорили, что они воевали, получают такие роли. Я уважаю актеров, которые нас поддерживают и рекомендуют.

Владимир Ращук во время съемок в сериале "Прикордонники" (фото предоставлено актером)

С другой стороны, есть очень безпринципные, которым все равно. "Сыграть военного - конечно, я актер, это моя профессия". Но тот факт, что он просто красивый парень в военной форме, не знавший запаха пороха - это вызывает отвращение. Мне нравится, что в "Прикордонниках" старались сделать все честно. Мне предоставили свободу в моих действиях на площадке для любой импровизации. Режиссер и сценаристы прислушивались к моим предложениям - это просто космос.

– Вы верите, что сериалы - это не только развлекательный, но и поучительный контент?

– Я сейчас очень активно поддерживаю этот учебный момент, хотя в чистом виде это может раздражать. Не могу сказать, что "Прикордонники" несут какую-то пропаганду. Но мне бы хотелось, чтобы у нас была сильная пропаганда, но в хорошем смысле этого слова, где детей учат гордиться украинскими воинами и тем, что они - украинцы.

Владимир Ращук во время съемок в сериале "Прикордонники" (фото предоставлено актером)

– Вы говорили об актерах, которые надевают форму и становятся красивыми мальчиками, но в военной. Я часто думаю о режиссерах и сценаристах, которые с "Жіночого лікаря" становятся вестниками историй о войне ("Буча"), или находясь долгое время за границей, снимают об опыте оккупации ("Донька"). Вместе с тем, есть полная противоположность, как Макс Девизоров, актер и теперь военный, который написал пьесу. Как, по вашему мнению, бороться с первыми случаями? Может быть, вас приглашали на такие проекты?

– Однозначного ответа на этот вопрос нет. Я участвовал в Фестивале первых пьес, где ставили текст Макса, а он был режиссером на другом материале. Катя Вишня написала пьесу "Дружини", о женщинах, которые ждут мужей с фронта. Ее постановкой занималась моя жена, кто как не она знает. Когда мы говорим об игровом кино, включая максимально реалистичное американское, как "Перл-Харбор" или "Спасти рядового Райана", то там всегда присутствует доля вымысла. И даже о классике военные эксперты спустя годы говорят "чепуха". Но война - это реальная жизнь. И все будут вовлечены в борьбу. Я на миллиард процентов в этом уверен.

– Все ли будут на запахе пороха для будущих историй?

– Приведу пример. В детстве я слушал рэп. И, конечно, это был американский рэп. Они пели о гангстерах, разборках, блате, как там идет наркоторговля и так далее. Они пели о том, чем жили. Позже появились русские рэп-группы, которые поют то же самое, но на самом деле ходят в узких штанах и работают клерками. Они представляли и хотели быть такими. Но они не были таковыми.

Сейчас это происходит у нас. Пишут о Буче те, кто там не был. И представляют, как это может быть. Это обман. Поэтому мне очень хочется, чтобы люди писали о том, что они пережили. Ибо все остальное - это хайп. У меня был опыт, когда пытались хайповать на мне. Один проект попросил меня записать видео для их презентации на питчинг Госкино. Сбрасывают мне сценарий, а в дримкасте (список актеров, которых хотят закастинговать на будущий фильм, - Ред.) совсем другие актеры. Им нужен был актер-военный, который просто скажет, что у них классный фильм.

Владимир Ращук встал на защиту Украины в 2022 году (фото предоставлено актером)

– В одном из своих интервью вы упоминаете цитату Черчилля о культуре, за которую и нужно воевать. Успеваете ли вы следить за ситуацией противоправных действий чиновников против культуры, за которую вы сражаетесь? К примеру, Госкино против Довженко-центра?

– Я пока не достиг того уровня, чтобы у меня был менеджер, который информировал бы меня о ситуации в новостях. Знаю, что происходит с Довженко-центром. Знаю, что происходит с Киностудией Довженко. Но это все не творческие вопросы, а политические. Те же, что и тема демобилизации. Все это делается на глобальном уровне: у нас нет ни одного человека во власти, который любил бы эту страну и относился бы к ней честно.

– Вы также говорили в одном из своих интервью, что были в терапии после сложных боевых задач и периодов. Что, по вашему мнению, сейчас, на данный момент, может быть терапевтическим для военных и ветеранов? Может ли в этом помочь кино?

– У нас будет много работы, в том числе по восстановлению. И это не только о восстановлении, о котором все говорят. Но и о психологической помощи. И с каждым симптомом нужно работать по-разному. У меня в подразделении есть ходячая энциклопедия, а