Эстонский дипломат Алар Стрейман: Присоединение больших стран к ЕС всегда проходит сложнее

Эстонский дипломат, бывший главный переговорщик по вступлению Эстонии в ЕС Алар Стрейман рассказал РБК-Украина об общих и отличающихся вызовах, с которыми сталкиваются Украина и Эстония, возможных "подводных камнях" в ходе переговоров о вступлении в ЕС и том, как их обходить.

Украина начала переговоры о вступлении в Евросоюз. Этот процесс сложен и имеет много подводных камней. Чтобы стать членом ЕС, Украине нужно реформировать большинство сфер общественной жизни. И здесь может помочь опыт стран, которые вступали в Евросоюз раньше.

В июне посол Эстонии в Украине Аннели Кольк в разговоре с РБК-Украина отмечала, что ее страна направит в Киев консультанта – бывшего главного переговорщика по вступлению Эстонии в Европейский Союз Алара Стреймана. Уже в конце июля он прибыл в Украину.

Алар Стрейман довольно осторожно рассказывает, что именно в те годы делала Эстония, ведь у каждой страны есть своя специфика, особенности экономики и национальные интересы. "Но когда мы можем дать совет и, возможно, объяснить предысторию некоторых проблем, всегда есть определенные способы и вещи, которыми вы можете воспользоваться", – говорит эстонский дипломат.

– По вашему опыту, сравнивая эстонскую и украинскую евроинтеграцию, что есть похожего, а что отличается?

– Я думаю, если начинать с сходства, то мы проходили через один и тот же процесс. Это не так сильно изменилось.

Переговоры по вступлению, если вы посмотрите на технический процесс, это более-менее то же самое, потому что фундамент был заложен еще тогда, когда мы начинали наши переговоры в 1998 году как Люксембургская группа (в эту группу входят Венгрия, Польша, Эстония, Чехия, Словения и Кипр, – ред).

С другой стороны, сам ЕС довольно сильно изменился. Я думаю, что было много нового законодательства, особенно за последние 5-10 лет, если взять все вопросы климата, проблемы климатического кризиса и Зеленого соглашения, которого не существовало, когда мы вели переговоры. Новых вещей достаточно много, но это не удивляет.

Я думаю, что все мы так или иначе являемся частью Европы, следовательно, и частью глобального развития. Поэтому для Украины это тоже не удивительно. Итак, Европа, Европейский союз изменились, но я думаю, что концепция, главные вещи остались прежними.

16 апреля 2003 года президент Эстонии Арнольд Рюйтель и его министр иностранных дел Кристина Оюланд в Афинах подписали Договор о вступлении Эстонии в Европейский Союз (фото: European Community)

Что, может быть, отличается, это то, что у нас было гораздо меньше времени, чтобы подготовиться.

Если вы вспомните середину 90-х годов, мы всего несколько лет до этого избавились от Советского союза.

И Эстония была очень бедна, у нас не было многих ресурсов. Мы были очень маленькой страной, у нас было очень мало людей и, конечно, у нас были языковые проблемы – знание английского. И мы не знали практически ничего о том, как работает Евросоюз.

Таким образом, у нас было всего несколько месяцев, чтобы изучить это, наладить систему для переговоров и заставить ее работать. И мы это сделали, может быть, через полгода. Я бы сказал ретроспективно, что это было полное чудо.

Разница с Украиной в том, что Украина шаг за шагом готовилась очень долго. Здесь уже знают, что такое Европейский союз, как работает законодательство. С другой стороны, конечно, Украина – большая страна в состоянии войны.

Присоединение больших стран всегда сложнее для государств-членов, потому что нужно, вероятно, много финансов перенаправить. ЕС должен реформироваться в некоторых секторах. Будет много дебатов по поводу права голоса. Это все технические нюансы, с ними можно справиться, но это займет время. Вы должны оставаться терпеливыми, спокойными и делать все свое домашнее задание.

– Какой, по вашему мнению, главный вызов для Украины по евроинтеграции, кроме войны?

– Ну, если я сравню с нами, то у нас были проблемы почти в каждом секторе. Я имею в виду, что, будучи бывшей советской страной, вы должны полностью измениться во всем.

Я думаю, что в Украине это будет легче в некоторых секторах, но с другой стороны, в некоторых других, как сектор верховенства права, Украина безусловно имеет простор для совершенствования. Мы должны быть очень откровенными по этому поводу. У Эстонии до своего вступления не было таких проблем с коррупцией и верховенством права, которые сегодня имеет Украина. А это было в начале 90-х годов.

Итак, это пища для размышления. Но очевидно, со всеми проблемами можно справиться. И я вижу, что эта готовность в Украине очень большая, поэтому с этой проблемой можно справиться.

Я всегда очень осторожен, когда говорю с другими странами, говоря, что вы должны делать то же, что делала Эстония или другие страны, потому что страны разные. Каждый должен найти свой способ действовать. Но когда мы можем дать совет и, возможно, объяснить предысторию некоторых проблем, всегда есть определенные способы и вещи, которыми вы можете воспользоваться, пытаясь решить проблемы.

Мне не у кого было спросить совета, когда мы начали переговоры. Я думаю, что у Украины совсем другая позиция. Есть много людей, которые хотят проконсультировать вас по разным вопросам. Я думаю, что вам трудно сделать правильный выбор, потому что вы также должны сохранить свои позиции.

Вы не всегда можете делать то, что говорят другие. Но есть много мудрости, я думаю, много доброй воли среди европейских стран, особенно в балтийском и скандинавском регионе, чтобы поддержать эти усилия Украины.

– Если говорить об Эстонии, то ваша политическая элита была единой относительно вступления в ЕС. Как это отразилось на вашей евроинтеграции?

– Скажем так, присоединение произойдет тогда, когда страны-члены убедятся, что Украина может действовать как любое другое государство-член ЕС. Возьмем, к примеру, экологические требования. Как вы знаете, в ЕС есть сотни требований. К примеру, директива по питьевой воде. Если у вас нет отремонтированных и чистых трубопроводов во всех муниципалитетах и селах, вы не сможете имплементировать водную директиву ЕС.

Это огромный объем работы. Для этого требуются огромные деньги. Потому что у нас была такая проблема. Надеюсь, что Украина сделает это лучше, но боюсь, что это большой вызов. Итак, если вы не можете этого сделать, это немедленно и автоматически становится проблемой для переговоров. И есть многое, многое другое.

Следовательно, эта сторона реализации всегда связана с принятием политических решений. У вас есть на это деньги? Потому что эти деньги надо забирать, возможно, из других отраслей, что, особенно во время войны, чрезвычайно трудно. Это всегда политический выбор, и это тяжело. Вы должны очень хорошо скоординировать это дома. У нас тоже были свои неудачи, особенно в сельском хозяйстве. Это всегда очень чувствительно.

Некоторые фермеры хотят одного, пищевая промышленность – другого. Тогда нужно различать. У мелких фермеров есть свои интересы. Большие фермеры хотят расти еще больше.

Итак, на этом этапе присоединения есть много противоречивых интересов. Но вы должны как-нибудь найти свой собственный компромисс. В нашем случае, думаю, ретроспективно все прошло достаточно гладко. Правительство действительно очень хорошо продвигало и координировало процесс.

Значительная часть работы по этому поводу была возложена на профильные министерства. Им сказали: "Это ваша ответственность. Пожалуйста, найдите решение. Если вам нужны деньги, обратитесь к нам". Потому что ЕС финансирует достаточно значительную часть подготовки к вступлению. Просто нужно завести деньги в нужное место. Поэтому, я бы сказал, в общем-то, возможно, эмоционально приятно говорить о переговорах.

Но в целом это управление процессом. Вы должны действительно сосредоточиться и достичь цели. И тогда вас поддержат государства-члены и Еврокомиссия. Она всегда очень поддерживает и не является врагом стран-кандидатов. Потому что им за это платят зарплату.

Возможно, в ретроспективе мне это выглядит более легко, чем было в те дни. Я должен быть очень откровенным. Иногда я был в отчаянии. Но в конце концов это сработало.

– Каков ваш опыт, когда приходилось иметь дело со странами, которые идеологически поддерживают евроинтеграцию. Но когда речь заходит о каких-то конкретных вещах, как фермерство, аграрный экспорт, они против Украины. Как разрешать такие споры?

– Мы пытались отправить как можно больше экспертов за границу в эти отдельные страны. Мы сделали очень много обучающих визитов. Потому что, как я говорил в начале, наши люди ничего не знали во многих областях. Что такое ЕС? Как это работает? Как страны-члены решали некоторые практические вопросы раньше? В вопросах добычи полезных ископаемых, например, в экологических проблемах.

Так что у меня на это были специальные деньги. И я отправил достаточно много делегаций и экспертов из разных органов власти за границу. Учиться и общаться с местным населением. Поэтому с самого начала мы пытались создать какую-то дружескую атмосферу и быть очень откровенными по отношению к нашим проблемам. А потом пытались поговорить с партнерами и прислушаться к их советам и мнениям.

Иногда, да, конечно, это становилось проблемой для переговоров. Но очень часто, по-моему, мы действительно могли избежать вынесения этого за стол переговоров. Это можно решить уже на предварительном этапе. Путешествовать по Европе с экспертами было действительно полезно.

Конечно, мы должны нацелиться именно на то, где мы можем получить лучшие ноу-хау и опыт. Так, например, когда речь зашла о добыче горючих сланцев, которая очень важна для энергетики Эстонии. Мы поехали посмотреть, как Германия работает и реформирует свой сектор добычи бурого угля. Так что таких примеров было много.

– Последний вопрос – о правах человека. В Эстонии есть неграждане русского происхождения. В Украине – венгерское меньшинство в Закарпатье, интересами которого спекулирует Венгрия.

– Вопросы меньшинств никогда не поднимались на переговорах. Они не являлись проблемой. Да, возможно, сегодня эти вопросы есть, потому что Хартия прав человека (Хартия основных прав Европейского Союза – ред.) стала частью учредительных договоров, чего не было, когда Эстония присоединилась.

Но, с другой стороны, мы были членом Совета Европы и ОБСЕ. Мы провели много оценок прав меньшинств, языковых прав. Поэтому мы чувствовали себя достаточно уверенно.

Дело в том, что ЕС никогда не поднимал эти вопросы. У нас всегда были какие-то мелкие споры с Россией. Но это было больше политической ссорой. Но в ЕС это не было проблемой.